[tctcti]

Название: Переступая черту
Автор: Mystical Machine Gun
Переводчик: Цтцти_т
Саммари: Никогда прежде его не интересовали ни мужчины, ни подростки. Как ни крути, Саске был и тем, и другим. Опасно играть с огнём, когда тебе уже сорок, капитан Узумаки
Пейринги на весь фик: Наруто/Саске
Рейтинг: NC-17
Жанр на весь фик: АУ, драма
Размер: 4 главы
Статус: оригинал закончен, перевод закончен
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Размещение: нельзя
Disclaimer: Кишимото
Ссылка на оригинал: fanfiction.net/s/4121794/1/No-One-Can-Say-We-Di...
Примечания: Оформление - авторское.
Автор оригинала стремится показать ситуацию с точки зрения персонажа, поэтому по возможности отказывается от выделения прямой речи. Всё происходит в голове персонажа

1.

Передо мной – восхитительнейшее создание из тех, что когда-либо создавались руками человека. Её грациозное кошачье тело так и манит меня пробежаться по нему грубыми пальцами. Кончики пальцев уже скользят по гладким бокам, эта крошка напрочь заставляет меня позабыть обо всех правилах приличия. Всё – как я люблю, немного грубая и загадочная, прямо, как я. Её возраст никак не сказывается на характеристиках, но именно её опытность и объезженность заводят меня сильнее всего. Я хочу оседлать её, я хочу оседлать мою Шарлотту.

Эй, Узумаки, слышу я. Хватит уже щупать свой самолёт. Тебе сорок лет, пора найти настоящую подружку. Они смеются надо мной. О, моя любимая, им не понять наших отношений, тихонько жалуюсь я ей, и знаю, что если бы она могла, она бы кивнула. А затем я замечаю что-то ещё. Что это за малявка прячется за моей Шарлоттой? громко кричу я. Бах, упомянутый нахал ударяется головой о хвост. Должно быть, испугался.

Мрачно я обхожу сверкающий металлический хвост и впиваюсь руками в шелковистые чёрные волосы. Потянув нахала на себя, я вытаскиваю его из укромного места. Эй, шеф, что это ещё за жук трётся около Шарлотты? рассержено спрашиваю я. Капитан Узумаки, отпустите мальчишку, ему больно, как ни в чём ни бывало отвечает шеф, и я чуть ослабляю хватку. Я же говорил вам, помните? Этот «жук», как вы выразились, - Учиха Саске, ваш новый штурман и наводчик. Он глупо улыбается, очевидно, чтобы побесить меня.

Этот мышонок? Сколько ему лет? громко интересуюсь я. Сэр, вы могли бы отпустить меня, волосы мне ещё дороги, да и голова тоже, сухо вмешивается мальчишка. Я отпускаю его, и он начинает отряхивать со своего жилета несуществующие пылинки. Учиха Саске, пятнадцать лет, объявляет он и вежливо добавляет. С сегодняшнего дня нахожусь под вашим командованием, сэр.

Ребёнок, какого чёрта? Где Элизабет? сердито спрашиваю я шефа. Беременна, возможно, даже от тебя, со вздохом отвечает он. Ну нет, я не могу быть отцом, время не совпадает, задумчиво бормочу я в ответ.

Твою мать, Наруто, ты спишь со всеми женщинами, которые попадают на базу. Как твой друг – а не как босс – говорю, завязывай, устало вздыхает он. Именно из-за этого твоим штурманом теперь будет парень.

Позаботься о нём, добавляет он и хлопает мальчишку по плечу. Капитан Узумаки у нас ас. Один из лучших пилотов, учись у него, чему сможешь, он улыбается и уходит, оставляя нас наедине.

Почему ты называешь этот самолёт Шарлоттой? спрашивает Саске, глядя на мою крошку. Не «этот самолёт», а Её. В честь моей бывшей жены, если хочешь знать. Хотя, конечно, Шарлотта ведёт себе не в пример покладистей, ворчу я. Давай, идём, я представлю тебя ей, хотя она не слишком жалует сопляков, я усмехаюсь, обнажая зубы.

Посмотри на фюзеляж - прям точная копия T-65. Помнишь такой крестокрыл-истребитель? спрашиваю я. Саске проводит пальцами по её бокам, как совсем недавно я, и с явным интересом изучает её. С какой стороны ни посмотри, Шарлотта – красотка. Самое прекрасное творение своего времени. Не забывай время от времени проверять щит и генераторы. Иначе в случае атаки нам крышка, наставляю я его.

Энергетические генераторы – сердца любого самолёта, но без конвертеров они довольно бесполезны. Конвертеры синхронизируют распределение энергии по подсистемам. В отличие от новых моделей грузовой отсек здесь отделен от кабины. И, хотя эта деталь кажется незначительной, на деле это оказывается очень полезно. Во время полета груз никак не может попасть в кабину, а благодаря вот этим рычагам в случае необходимости его можно сбросить, не повредив при этом остальному кораблю.

А теперь пойдём, посмотрим голову моей крошки, говорю я Саске, и он следует за мной точно послушный щенок. В кабину залезают по лестнице, а чтобы открылась дверь нужно нажать на рычаг. Он так тщательно спрятан, чтобы ему не повредили случайные выстрелы. Под кабиной находится ускоритель, а внутри, прямо напротив панели управления, - электронный мозг моей крошки. Если тут что-то выйдет из строя, считай, что ты покойник, мальчишка, усмехаюсь я. Думай о ней, как о своей любовнице, хотя, стоп, ты слишком молод. Тогда думай о ней, как о своей сестре, или матери. В общем, придумай что-нибудь, но только защищай её любой ценой, с улыбкой говорю я. Он смотрит на меня очень внимательно, а затем кивает.

Под главным компьютером - контроллеры и гидравлическая система, но они – забота инженеров. А вот на радио антенну посмотри внимательнее, она находится под панелью, рядом с сенсорным дисплеем и главным экраном. Они теперь на твоём попечении, говорю я, надеясь, что он действительно будет очень внимателен. Что бы мы тут ни делали, всё так или иначе связано с сенсорной системой. Благодаря ей, можно следить за работой всех систем.

Под экраном – шумовой блок, он позволяет сбить вражескую наводку. Впечатляет, да? я снова ухмыляюсь, а он послушно кивает. Дальше – система вооружения, но ей занимаюсь уже я. Если хочешь, могу показать, предлагаю я, и он снова кивает. Смотри, говорю я, она установлена в крыльях. В их задней части находятся лазеры, охладители и магнитно-резонансные подушки. Подушки нужны для того, чтобы смягчать отдачу.

Все эти лазеры и прочие штуки - ты не должен о них волноваться, они на моём попечении. С этими словами я залезаю в кабину и жестом приглашаю его следовать за мной. Твоё место – позади меня. Саске тут же залезает туда, куда я ему показываю. Наводчики, работающие на старых моделях, должны быть худыми и небольшого роста, тут для них предусмотрено не очень-то много места. Нужно ещё суметь протиснуться между моим сидением и стенкой. Я бы точно застрял, но он спокойно проскальзывает на своё место.

И вот, когда мы оба устраиваемся на своих местах, я продолжаю инструктаж. Мне даже не нужно представлять себя на его месте, каждая деталь Шарлотты навечно отпечатана в моей памяти. Не отводя взгляда от контроллеров, я подробно рассказываю ему, что где находится. Позади тебя, прямо над головой, корректирующая установка. Нашёл? Тогда соедини провода, что слева от тебя, с приборной панелью, она тоже у тебя над головой, приказываю я. Втыкай штепселя в разъемы того же цвета. Когда закончишь, возьми шлем, он слева от сидения. Сделано, отчитывается он.

Тогда надевай шлем и включай подстанцию, убедись, что все кнопки горят. И он в точности выполняет то, что я требую. Теперь ты должен видеть системную информацию и карты, продолжаю я. Да, сэр, отвечает он. Я включаю главную систему, и один за другим начинают запускаться двигатели. И да, Саске, тут мне приходится перекрикивать шум двигателя. Что? Кричит он в ответ. Если тебя стошнит в самолёте – ты тоже труп. Я смеюсь, и мы взмываем в воздух.

Когда мы возвращаемся на базу, заявляется шеф, чтобы заняться привычным делом и отчитать меня. Что, опять? со вздохом говорит он. Как ты думаешь, зачем мы закупаем полётные тренажёры? устало продолжает он. Но они не дают представления о реальной жизни, с ангельской улыбкой возражаю я. Саске уже полегчало? спрашиваю я у вышедшего из туалета механика. Судя по звукам, ещё нет, капитан, отвечает механик.

Я никогда не предупреждаю своих наводчиков о гравитации…. Давление так велико, что новичков всегда тошнит после полёта. Саске не исключение. Он сумел сдержаться в самолёте и даже не потерял сознание. Если честно, он неплохо справился. По сравнению с остальными новичками он хорошо держался – со всеми, кроме одного.

Вышедший из туалета Саске похож на зомби. Я едва сдерживаю смех и встаю, собираясь ещё раз отладить оборудование. Шеф, это всегда так? спрашивает Саске. Ты привыкнешь, отвечает шеф, и Саске неуверенно улыбается. С Наруто, то есть, простите, с капитаном Узумаки, было так же? Капитан Узумаки, отвечает шеф, видел много наводчиков и всех до единого их тошнило. Честно говоря, я могу припомнить только одно исключение из этого правила. Шеф улыбается. Саске чуть шире распахивает глаза, и спрашивает шефа, кто же это был.

Шеф смеётся и говорит Саске, что тот уже знаком с этим человеком. Саске несколько секунд смотрит на шефа, а затем вдруг понимает. Вы говорите о самом капитане Узумаки? Шеф снова улыбается ему, точно любящий отец, и отвечает, что когда Наруто был его наводчиком, то никогда не испытывал тошноты. Наоборот, в начале каждого полёта он словно просыпался и с каждым мгновением становился всё бодрее и бодрее.

Я тем временем достаю необходимые инструменты. Вот это тебе сейчас пригодится, киваю я ему. Саске послушно берёт инструменты. Он смотрит на меня с интересом, но ничего не говорит.

2.

Итак, ты показал ему самолёт, м-да, хмыкает шеф, я бормочу что-то не очень членораздельное в ответ. Сходите, перекусите, а то мальчишка выглядит так, точно умирает от голода, продолжает шеф. Я тоже это заметил. Саске худой, бледный и взгляд его постоянно бегает по сторонам. Для его работы это, конечно, неплохо, но… Расслабься, мы сейчас не на войне, советую я ему и велю следовать за мной. Чёрт, я надеюсь, что войны и не будет, хотя воздух уже звенит от дурных предчувствий.

Может, Саске тоже это чувствует… а может, он просто странный, один из современных вундеркиндов.

Узузмаки, вдруг кричит нам вдогонку шеф. Тебе это наверняка покажется странным, но другого выбора нет. Он будет жить с тобой. Какого чёрта? Я что, не заслужил личного пространства? Мне сорок, ему шестнадцать, у меня мог бы быть сын его возраста. Но прежде чем я успеваю оформить свой протест в слова, шеф исчезает из поля зрения. Мне остаётся только рычать ему вслед.

Спать будешь на диване, ворчу я, но он ничего не отвечает. После обеда мы отправляемся к «нам» домой – точнее, ко мне. Я выделяю ему несколько полок для личных вещей. Квартира у меня пустая, но – какая разница? Я не провожу здесь много времени. Саске складывает свои вещи в уродливый металлический шкаф, а затем присаживается напротив меня.

То ли тебе что-то нужно, то ли ты случайно сел на металлический штырь, фыркаю я. Почему она ушла? неожиданно спрашивает он. Кто? Моя бывшая жена? уточняю я. С чего ты взял, что она именно ушла, а не умерла или ещё что? удивлённо спрашиваю я. Ты похож на тех, кого бросают, отвечает он. Ты ведь не умеешь привязываться к людям? продолжает он с нечитаемым выражением лица. Не в бровь, а в глаз.

Ну, честно говоря, не знаю, виноват ли был я и моя страсть к полётам, или сама Шарлотта, но расстаться действительно решил не я. Я хотел сохранить свободу, она хотела семью, уютный дом, в общем, известная история. Это всё подрезало мне крылья, с грустной улыбкой отвечаю я и кладу ему на голову чистое полотенце. Так и быть, сегодня пропущу тебя в душ первым. Что и говорить, ты заслужил, тут моя улыбка становится более искренней. Подняв на меня взгляд, он кивает. Пока он полощется, я стелю ему постель на диване. Из душа он выходит уже в пижаме. Кинуть в него подушкой что ли? О боже…

Развернувшись, я направляюсь в душ. Надо бы сбросить напряжение прямо сейчас, чтобы ненароком не напугать ребёнка утром… Он немного странный, так что… Пока моя рука скользит по члену, я невольно задаюсь вопросом, знает ли этот ребёнок, что такое мастурбация. Надеюсь, мне не придётся рассказывать ему про пестики и тычинки, я в этом вопросе не лучший образец для подражания.

Низ живота сводит от удовольствия, и все мысли разлетаются в стороны, точно стая летучих мышей. Тело словно разрывается изнутри, и я кончаю – буквально выстреливаю на стену, покрытую керамической плиткой. Ах, твою мать, бормочу я. Убрав за собой, я выбираюсь из душа. На мне одно полотенце, а сам я будто заново родился.

Если дрочить под горячей водой, то можно упасть в обморок, как бы между делом замечает Саске, перелистывая вчерашнюю газету. Я достаю из холодильника пиво и громко фыркаю. Повезло, говорю я, не придётся заниматься твоим сексуальным воспитанием. Теперь его черёд фыркать. Пора ложиться, замечаю я, кто рано встаёт, тому и карты в руки.

Посреди ночи, я просыпаюсь оттого, что он шепчет мне на ухо, что ему приснился кошмар, и спрашивает, может ли он поспать рядом со мной. Я чертовски сонный и очень смутно понимаю, что бормочу ему ответ. Однако уже через несколько секунд ко мне прижимается что-то тёплое. А, Саске… бормочу я и снова погружаюсь в сон. На следующее утро я просыпаюсь в пустой комнате и в пустой постели. Лениво зевнув, я чувствую запах кофе. Он уже успел его сварить? Чудесный ребёнок.

Впрочем, стоит мне зайти на кухню и увидеть его, как эта благодушная мысль тут же вылетает из головы. Челюсть буквально падает на пол, требуется время, чтобы подобрать её и заставить себя сказать что-то. Почему на тебе платье моей бывшей? тупо спрашиваю я его. Он невинно смотрит на меня. А почему ты всё ещё хранишь его? отвечает он вопросом на вопрос. Нет, ну знаешь ли.. какого!.. Как будто для этого нужен повод! кричу я. А мне оно просто понравилось, говорит он и отворачивается, словно это всё объясняет. Сними, оно сбивает меня с толку, ворчу я.

Он тут же начинает стаскивать его. Да не здесь же, дубина, кричу я. Давай ты определишься, вздыхает он. Ну, в итоге я говорю, что он может носить эту тряпку сколько захочет. Что бы там ни стукнуло ему в голову. Вскоре это синее платье с лютиками становится его любимой домашней одеждой. В целом, наша совместная жизнь протекает довольно гладко, и после полётов его уже не тошнит. Должен признать, он хороший, нет, просто отличный, наводчик, он не пропускает ни одной цели, ни на земле, ни в воздухе. Он – точно домохозяйка и верный пёс в одном флаконе.

Уже март. Вместе мы направляемся к Шарлотте, даже Саске теперь называет её по имени, и, смею предположить, она не против. Это чувство, когда сидишь в своём самолете... не могу описать его словами. Чем-то оно сродни оргазму. Не хочу показаться сумасшедшим, но после полета у меня почти всегда стояк, который приходится скрывать от Саске. Тот ещё слишком зелен, чтобы понять такие вещи. Для этого нужно обзавестись собственной крошкой.

Все эти без сомнения прекрасные размышления прерывает сообщение от шефа: он ждёт нас в главном ангаре.

Узумаки, хочу, чтобы ты сделал нам всем большое одолжение, говорит он. Скоро приезжает с проверкой дочь генерала Харуно. И ты, ты не должен пытаться залезть к ней под юбку. Это приказ! рычит он. Это очень важная встреча, и я не хочу, чтобы всё сорвалось по прихоти твоего члена. Тут его рык становится громче. Оу. Он немного припоздал с предупреждениями… наверное, не стоит говорить ему об этом. Он сейчас зверски серьёзен и наверняка взбесится.

Когда шеф с самодовольной улыбкой удаляется, Саске задумчиво смотрит на меня. Ты уже спал с этой женщиной? спрашивает он, точнее, даже не спрашивает, а делится своими наблюдениями. Я тихонько смеюсь. Не в бровь, а в глаз. Опять. Странно, что приходится ждать приезда Сакуры в такой формальной обстановке. Наконец, раздаётся знакомый голос, и я слышу, как стучат её тяжёлые ботинки. У неё походка солдата, но в своей тесной униформе она выглядит как конфетка.

Трудно поверить, что ей уже тридцать, каждый парень в ангаре мечтает подобраться к ней поближе, но только я пользуюсь такой привилегией. Вот уже как десять лет… Всё началось со случайной встречи: я был как под кайфом после удачного полёта, она была одинока и от неё пасло алкоголем. Слово за слово, и вот мы уже трахаемся всю ночь напролёт. На первый взгляд она кажется такой невинной, но в постели – та ещё штучка.

Лично я люблю сильных женщин, поэтому её агрессия лишь сильнее заводит меня. Так что пару раз я даже разрешал привязывать себя к кровати и давить каблуком на промежность. Может, во мне есть что-то и от мазохиста. Как бы там ни было, я никогда не жаловался, а она никогда не сдерживалась. И, в целом, хорошо, что мы не слишком часто пересекаемся – она знает слишком много способов причинять боль.

Уладив все формальности, мы отправляемся в бар. Саске, похоже, это не очень радует. Бедный ребёнок, ха-ха. Охраняй квартиру, щенок, с дьявольской усмешкой говорю я и треплю его по голове. Я иду в обнимку с Сакурой, мои руки блуждают по её упругой заднице. Наруто, я хочу, чтобы ты трахнул меня, бормочет она, посасывая мочку моего уха. Пойдём к тебе, выдыхает она и проводит рукой по молнии на моих джинсах. О да. Мы добираемся до моей квартиры, она хихикает, а я пытаюсь попасть ключом в замок. Блузка на ней уже расстёгнута, я сжимаю её мягкие груди и посасываю ей шею.

Оказавшись внутри, мы на ощупь пробираемся в комнату, не переставая страстно целоваться. Левее, рычу я, и мы, наконец, падаем на кровать. Поцелуи становятся чуть нежнее, я уже стягиваю с неё чулки. Она смеётся, и смех её походит на перезвон колокольчиков. Мои пальцы подцепляют её трусики, и тут нас прерывает тихий стук.

Сакура отталкивает меня, а в дверях появляется хрупкая фигура. Мне приснился кошмар. Дрожащий голос этого ребёнка – или что там ещё? – моментально пробуждают в Сакуре материнские инстинкты. О, моя конфетка, воркует она, ложись спать с нами, глупенький. Тебе нечего бояться. Перспектива горячего секса летит к чертям. Саске на цыпочках пробирается в комнату и устраивается прямо между нами. Чёрные волосы рассыпаются по подушке, и я тяжело вздыхаю.

Сакура улыбается и встаёт, чтобы выключить свет. Воспользовавшись этим моментом, я шепчу Саске, что он сделал это нарочно. Он в ответ смотрит на меня невинным взглядом. Отличная ночка – один на один со стояком. Сперва я надеюсь, что мы выйдем из комнаты и продолжим, но вскоре слышу похрапывание Сакуры. Чудесно. Саске, ты слишком близко, дай мне хоть немного места, ворчу я, но и не думает подвинуться. Просто охренительно.


3.

Прикрыв глаза, я пытаюсь справиться с возбуждением. И тут что-то тёплое и упругое начинается тереться о мои бёдра. Я распахиваю глаза, понимая, что это Саске ритмично двигает задом, прижимаясь к моей промежности. Вот же болван, выдыхаю я, потому что именно в этот момент его движения начинают приносить мне особенное удовольствие. Скверно. Эй, ребёнок, зову я его, но, похоже, он движется неосознанно, во сне.

И что прикажете делать? Я не хочу будить Сакуру - если разбужу, она чего доброго прибьёт меня за то, что у меня встало, когда мы в одной постели с ребёнком. Даже если во мне есть что-то от мазохиста, это будет немножко чересчур. Наверное, следует встать и срочно подрочить, иначе эта ночь превратится для меня в ад… И тут я очень вовремя понимаю, что выбраться будет не просто – я буквально зажат между стеной и Саске. Боже, он теперь ещё и постанывает. А ну прекрати!

Его мягкие ягодицы все быстрее трутся о меня, и весь мой пах точно в огне. Надо срочно вообразить себе уродливых монашек или что-нибудь в таком духе. Но я не могу сдержаться и прижимаюсь к нему теснее. Может, чувство вины обостряет ощущения, поэтому очень скоро я кончаю прямо в боксеры и тут же отодвигаюсь от него. И как, интересно, я объясню ему белые пятна у него на штанах… да, и как раз поэтому мне необходимо выбраться из кровати и сменить бельё.

Пара акробатических трюков – и я на пути в ванную. Снимаю боксеры и тут же стираю их. В висках по-прежнему стучит от недавнего оргазма, и я не могу ни на чём сосредоточиться. Какого чёрта сейчас произошло? И по чьей вине? По его, по моей – по чьей? Он мальчишка, просто мальчишка, а у меня опять отключились мозги, и я пошёл на поводу у своей похоти. Тяжело вздыхая, я заканчиваю со стиркой. И чего я не знаю, так это того, что Саске всё это время лежал с открытыми глазами.

Утром я просыпаюсь в полном одиночестве. На тумбочке лежит записка от Сакуры. Она пишет, что ей срочно надо уехать, но в следующий раз мы всё обязательно наверстаем. Какого чёрта она пририсовала подмигивающий смайлик? Широко зевнув, я направляюсь на кухню, по дороге почёсывая живот. Доброе утро, говорит Саске с едва заметной улыбкой и спрашивает, как мне спалось. От этого вопроса мне становится не по себе, но я быстро беру себя в руки.

Я называю его недоразумение в платье, и ворчу, что его идиотская выходка лишила меня жаркой ночи. Ты уверен, что тебе сорок? он смотрит на меня вопросительно склонив голову. Ты такой инфантильный, он фыркает. Я нападаю на него. С широкой ухмылкой я играючи завожу его руки за спину и начинаю душить. Я хочу жить здесь и сейчас, даже – после сорока, объясняю я ему. Он задумчиво смотрит на меня, но ничего не говорит. Немного погодя, он спрашивает, почему у меня до сих пор нет семьи. Потому что я инфантильный и незрелый, насмешливо отвечаю я.

Этой ночью я плохо сплю. Мне снятся странные сны – не могу понять, кошмары это или нет. Я вижу свою бывшую жену, её и наших детей. С улыбкой она наблюдает за тем, как они резвятся на цветочном поле. Затем она протягивает ко мне руки, но я не могу ответить на её объятия: мне на спину уже забралась наша дочь, она хочет играть в ковбоя и лошадку. Затем эта картина начинает блёкнуть, и я снова оказываюсь в одиночестве. В темноте слышны только звуки тяжёлого дыхания.

Я резко открываю глаза, и обнаруживаю, что Саске сидит на мне верхом. Это его рваное дыхание разбудило меня. Я ещё плохо соображаю после сна, но не настолько, чтобы не понять, что он делает. Мальчишка сидит на моих бёдрах и покачивается, трётся о них. Хотел бы я оставаться равнодушным к таким манипуляциям, но нет. Он дышит всё чаще, его движения ускоряются, и мой член, упирающийся в его ягодицы, наливается тяжестью.

А ну слезай, выдыхаю я в ответ, пытаясь разобраться, какого хрена здесь происходит. Он скользит руками мне под майку и соблазнительно шепчет, что хочет, чтобы я его трахнул. Нет, отвечаю я. Саске сжимает мой член левой рукой и спрашивает, почему нет, если я этого хочу. А вот так. Я спихиваю его с себя. Я не по парням и не по детям, а ты – и то, и другое, ворчу я. Он кидает на меня обиженный взгляд и спрашивает, почему? Ну, ты не стал, например, трахать животных, с сарказмом отвечаю я.

Он молча отворачивается. Извини говорю и треплю его по волосам. Неожиданно он поворачивается и прижимается ко мне так крепко, как только может. Ты несказанно странный парень, вздыхаю я, но в конце концов обнимаю его в ответ. Обычно по утрам я просыпаюсь в одиночестве. Но не сегодня. Я открываю глаза и нахожу рядом с собой Саске, который пристально смотрит прямо на меня. Его взгляд такой искренний, что я невольно краснею. Мне по-прежнему неловко. Второй день подряд он заставляет меня чувствовать себя извращенцем.

Со скоростью молнии он легонько целует меня в губы и бросается к двери. Ах ты!.. кричу я и бросаю ему вслед подушку. Подушка попадает в стену, и прежде чем исчезнуть в коридоре, Саске насмешливо улыбается мне. Боже, ну что не так с этим ребёнком… Одевшись, я направляюсь на кухню, где он, как обычно, готовит нам завтрак. Ты что-то замышляешь, говорю я ему. С чего ты взял? невинно спрашивает он. Ты чем-то ужасно доволен, замечаю я, а он смеётся.

О чёрт, я забыл, нужно несколько кабелей для сегодняшнего полёта. Саске, говорю я, иди к Шарлотте и подготовь её, я скоро буду. Да, о капитан, мой капитан, с улыбкой говорит он. Не цитируй «Сообщество мёртвых поэтов», фыркаю я, но Саске только смеётся. Вскоре я возвращаюсь к Шарлотте, но Саске нигде не видно. И куда он, скажите на милость, смылся. Забравшись по лестнице в кабину, я сажусь на своё место. Всё подготовлено, как я и просил.

Отрегулировав ремень безопасности, я пристёгиваюсь. Внезапно из-под панели передо мной возникает черноволосая голова. Какого чёрта ты туда забрался? спрашиваю я. Он быстро расстёгивает мои штаны, я пытаюсь остановить его… и тут понимаю, что благодаря системе безопасности по сути обездвижен. А он тем временем, не встречая сопротивления, достаёт из штанов мой член и начинает сосать его. Святые небеса!

Он ритмично двигает головой, вбирая в рот мой член. Мягкий язык скользит по всей длине, забирается в щель на головке, проникает под крайнюю плоть. От тихих постанываний его горло слегка вибрирует, и это пробирает меня до костей. Сам того не замечая, я приподнимаю бёдра, чтобы глубже погрузиться в это заманчивое тепло. Мораль и здравый смысл стремительно катятся к чёрту…

Я вцепляюсь в его волосы, тяну их, мне так хорошо, что я не могу не стонать. Его узкое горло сжимается вокруг моего члена, и я ничего не могу делать, я просто не могу остановиться. Я почти на грани, его тихие стоны развратно раскатываются по кабине. Живот сжимается, и я бурно кончаю ему в рот. Всё тело сводит от наслаждения, глаза закатываются. Маленький вакуумный пылесос… Он едва не задыхается, когда моё семя вливается ему в горло, но всё равно послушно сглатывает.

Несколько капель сбегают у него по губам и подбородку, и я бы солгал, если бы не признал, что он выглядит чертовски соблазнительно. Я судорожно пытаюсь отдышаться и расслабиться. А затем приходит осознание. Я шлёпаю по затылку и посылаю ко всем чертям. Саске улыбается, а меня буквально рвёт на части чувство вины. Зачем ты это сделал?.. спрашиваю я, и он с готовностью отвечает, что это я хотел этого не меньше, чем он. Я чувствую себя ужасно грязным, и осознание собственного ничтожества уже не шокирует меня.


4.

Иди на своё место, идиот, рычу я. Он усмехается и перелезает через меня в заднюю часть кабины. Я не должен думать о том, что только что случилось; действительно не должен. Полёт помогает мне избавиться от посторонних мыслей. Прямо сейчас – всё так, как и должно быть. Поэтому я умышленно затягиваю полёт и поворачиваю обратно только тогда, когда солнце начинает клониться к горизонту. Саске так вымотан, что засыпает на ходу, и я буквально несу его в кровать. Уложив его, я отправляюсь выкурить пару сигарет.

Вообще-то я давно завязал, но на экстренный случай у меня завалялась пачка другая. Думаю, этот – как раз такой. Выйдя на балкон, я глубоко затягиваюсь. Дым полностью наполняет мои лёгкие – почти забытое ощущение. Несколько раз мне приходится откашливаться, но я всё равно продолжаю курить. Ночной воздух веет прохладой, но такие мелочи меня мало волнуют. Вот то, что опять засунул свой член куда не следует – это действительно проблема. Что у меня за дурацкая привычка?

А ещё я не могу не думать о том, что едва ли это был первый раз, когда Саске делал что-то подобное, уж слишком гладко у него всё выходило. Я уже зеваю, но всё равно не могу выкинуть эти мысли из головы. Зачем ему делать минет человеку, который на столько лет его старше? Я бы не стал. Сколько ему, шестнадцать, семнадцать? Когда я возвращаюсь в кровать, Саске бормочет, что от меня пахнет сигаретами. Спи уже, недоразумение, говорю я и стараюсь последовать своему же совету.

Следующая неделя проходит так, словно ничего не случилось – только работа, пот и грязь, потому что самолёты нужно время от времени мыть. Судя по всему, к нам опять собираются наведаться какие-то шишки. К пятнице мы все измотаны и еле передвигаемся. Каждый год одно и то же. Очень хочется запить всё это пивом, но, взглянув на Саске, понимаю, что идти сейчас в бар – не лучшая идея.

Ну, думаю, выпить я смогу и дома. Я так щедр, что предлагаю бутылку пива и мальчишке – не убьёт же он его. Саске смотрит на меня с подозрением, и приходится поклясться, что я не подсыпал туда яда. Он делает глоток горького стаута, и, боже, выражение у него на лице, когда он проглатывает. Я от души смеюсь, он выглядит очень раздосадованным. Выпивая бутылку за бутылкой, я травлю разные байки, а Саске с открытым ртом слушает мои истории.

Впервые я так рассказываю о своей жизни, вслух и почти последовательно. Честно говоря, похоже на исповедь. Но Саске вроде не против, наоборот, просит рассказать ещё и ещё. Наконец, я прошу его рассказать что-нибудь о себе. Судя по всему, у него есть старший брат и очень строгий отец. Он не вдаётся в детали, но я могу представить, что за человек его отец. Как-то внезапно становится понятным очень многое, например, эмоциональная заторможенность Саске.

Не могу сказать, что упился вусмерть, но в голове шумит и картинка перед глазами нечёткая. Не так-то просто в таком состоянии добраться до спальни. А ты ничего, приятель, признаю я и слегка взъерошиваю ему волосы. Внезапно, он толкает меня на кровать, и заявляет, что да, он тоже меня хочет. Чего? переспрашиваю я, он шикает и забирается на меня. Иди спать, отмахиваюсь я, но его руки уже ловко расстёгивают мои штаны.

Дыхание сбивается, да ещё алкоголь играет во всю. Только не это… Снова. Саске играет с моим членом, ласкает его и с каждым движением, я всё охотнее принимаю эти ласки. Такое впечатление, что я отделяюсь от тела, точно наблюдаю за всем со стороны. Движения его пальцев очень ловкие и умелые, и каждое прикосновение пропитано грехом. Я – настоящий извращенец, раз не останавливаю его и не прекращаю это безобразие. Уверен, я бы смог, но я даже не пытаюсь. Медленно он снимает с себя рубашку, и вскоре мы оказываемся друг перед другом в чём мать родила. Обнажённые – во всех смыслах.

Зрение время от времени затуманивается, но всё же я успеваю уловить, что он посасывает пальцы, обильно покрывая их слюной. Что, чёрт возьми, он собирается делать и… он засовывает пальцы в собственный зад. Я приподнимаюсь и, как загипнотизированный, слежу за его движениями. Он фактически трахает свою задницу. Никогда не видел, чтобы кто-то так делал, даже в порнофильмах… то есть, девушки там так делали, но парни – никогда.

Похоже, он искренне получает удовольствие, а мой пристальный взгляд лишь сильнее возбуждает его. Саске начинает громко стонать, и его стоны отдаются жаркой волной внизу живота. Он выглядит таким развратным… Саске вытаскивает пальцы из задницы, после анальной стимуляции он очень возбуждён, член до сих пор напряжён и подрагивает. Опираясь на колени, он садится над моим членом, явно намереваясь продолжить. Эй, довольно… это уже… пытаюсь возразить я, но осекаясь, когда погружаюсь в его теплоту.

Саске насаживается на мой член прежде, чем я успеваю что-то сделать, и теперь меня тесно сжимает его, возможно, девственная задница. Судя по лицу, ему больно, но всё равно продолжает. Медленно поднимается и опускается, осёдлывая меня и обхватывая бёдрами. Это совершенно новое ощущение… я никак не могу понять, что именно чувствую. Он стонет, всхлипывает, и это всё кажется ужасно эротичным – но так не должно быть. Он же ещё мальчишка. Не знаю, какой в меня вселяется демон, но всё заканчивается тем, что я начинаю встречать его движения своими.

Всё это ужасно неправильно, но я так хочу его, что не могу больше сдерживаться. Он сам затеял эту игру и теперь должен узнать, какими бывают последствия. Я впиваюсь ногтями в его бёдра и жёстко врываюсь в него. Стоны и всхлипы, которые он издаёт, становятся всё громче, а мой темп – жёстче. Что-то во мне ещё протестует, но я слишком возбуждён, чтобы прислушаться к голосу разума. Я отчаянно отдаюсь этому моменту – в конце концов, я-то тоже никогда не задумываюсь о последствиях.

Мой пот покрывает тело Саске, пока я беспощадно врываюсь в него. Раз, два… и я бурно кончаю. Просто безумие, я задыхаюсь, но в то же время освобождаюсь. Всё, что кипело, бурлило во мне, вырывается на свободу. А он только негромко всхлипывает. Рыча, я кончаю в него, а Саске хоть и выглядит измождённым, но не жалуется. Вместо этого он приподнимается, разделяя наши тела.

По ногам у него стекает сперма, она капает на простыни. Саске проводит пальцами по моим волосам, и я даже не могу сказать, кончил он или нет. Веки стремительно тяжелеют, и хотя я пытаюсь бороться со сном, я засыпаю. Но прежде я вижу, как на губах у Саске появляется едва заметная улыбка. Утром я просыпаюсь, весь липкий и полностью разбитый. А потом меня захлёстывает осознание. О боже…

5.

Кровать пуста. Я бегу на кухню, но Саске там тоже нет. Оглядевшись по сторонам, я понимаю, что вещи его тоже исчезли, в квартире не осталось ни следа его пребывания. У меня дрожат руки, пока я собираю по кусочкам события вчерашнего дня. Боже мой, я занимался с ним сексом. Я занимался сексом с мальчишкой, это противозаконно, по возрасту я вполне годился ему в отцы… Я чувствую слабость и бегу в ванну, где меня выворачивает.

Я сижу на полу ванной и рыдаю. Ничего из этого бы не случилось, если бы я умел держать на привязи свой член. Но я полный идиот, меня снова тошнит, и Саске больше нет. Куда он ушёл? Он в порядке? Ну, разумеется, он не может быть в порядке! Твою ж мать! Я его наставник, я должен был приглядывать за ним, а вместо этого! Нужно найти его, - эта мысль настойчиво стучит в голове, но тело отказывается двигаться. Усилием воли я заставляю себя подняться в ангары и обнаруживаю там шефа, который как раз проверяет самолёты.

Я запыхался от бега и потому пытаюсь перевести дух. Где он? Нужно найти его, сбивчиво говорю я шефу. Кого? Саске что ли? беспечно переспрашивает шеф и добавляет: Он что, не предупредил тебя? Не предупредил о чём? тупо повторяю я. Ну, этим утром он возвращается домой. Может, ты в курсе, но его отец – владелец всей это сети, объясняет шеф. Мне нужно закурить, приглушённо бормочу я.

Пойдём, выйдем, предлагает шеф, и мы выходим на площадку позади ангаров. Вообще-то мне не полагалось рассказывать тебе, но теперь это уже не имеет значения, он вздыхает. Отец Саске, как я и сказала, владелец этой площадки… а Саске дома вёл себя просто безобразно. Вот отец и решил отправить его сюда. Что значит безобразно и почему именно сюда? требую я подробностей. Постоянно таскал домой каких-то девушек, отец пытался контролировать его, но ничего не получалось.

Саске постоянно пропускал школу. По мне, так это был просто крик о помощи, устало продолжает шеф. Но как бы там ни было, отец решил отправить его сюда. Элизабет как раз ушла в декрет, а без неё девушек тут не осталось. Нам нужны были люди, а наводчик-парень мог бы охладить твоё либидо, тут шеф позволяет себе улыбнуться. Хорошо, что ты любишь только женщин, со смехом добавляет он. Да, просто великолепно, отвечаю я, выслушав его объяснения.

Руки снова трясутся, такими руками сложно с первого раза прикурить сигарету. Что, уже скучаешь по нему? самодовольно спрашивает шеф, я только что-то невнятно ворчу в ответ. Всё великолепно: когда не осталось женщин, я трахнул подростка… Как-то ты не очень выглядишь, обеспокоенно отмечает шеф. Ну, в общем-то, я не то чтобы хорошо спал, объясняю я. В эту ночь я молюсь - впервые за десять лет. Взрослая жизнь, которой я так боялся, наконец, настигла меня, и я теряю всякий интерес к беспорядочному сексу.

Конечно, всякий раз, когда приезжает Сакура, я не отказываю себе в удовольствии, потому что я привязался к ней, у нас есть общее прошлое. Не то чтобы я теперь вообще не люблю секс, просто слишком часто в памяти всплывает образ Саске, отбивая всяческое желание. Неплохо бы осесть и заново переосмыслить свою жизнь. Смешно, но в итоге остепениться оказалось намного проще, чем я думал.

Я сделал ставку на Шарлотту, и год пролетел почти незаметно. Я много работал, потому что решил, что буду обслуживать Шарлотту в одиночку. Так я смог подзаработать денег, чтобы в будущем выкупить её. Я подробно изучил аэромеханику, и в конце концов Шарлотта стала только моей. Однако я всё равно остался здесь, на этой площадке, потому что многим был обязан шефу и потому что мне тут нравилось. Эй, мне скоро в отставку, так какая разница, где дорабатывать последние годы?

На этот раз я не смог бросить курить, но, по крайней мере, со мной остались мои крепкие мышцы. Думаю, шеф был рад, что я немного успокоился и обрёл цель в жизни. Зато все остальные, похоже, решили, что я окончательно тронулся и женился на своём самолете. Шарлотта и я – старые боевые товарищи, ничего больше. Потом был мой день рождения.

Шеф устроил вечеринку, несмотря на то, что на следующий день должна была прибыть какая-то шишка, чтобы проверить нас и наши самолёты. Где справедливость? фыркает шеф, глотая виски. Почему пилоты уходят в отставку раньше, чем «офисные работники»? Это же не значит, что перестану летать, усмехаюсь я в ответ. Закончив с праздником, мы отправляемся спать – завтра рано вставать, похоже, капитан-командор намеревается засунуть нос в каждую щель.

Как же это тупо, стоять навытяжку. И видок с утреца у меня, честно говоря, не очень… Стою тут, едва успев закончить с грязной работой, не переодевшись, с сигаретой во рту. Не переношу этих мигрирующих ублюдков, и с каждым годом меня всё меньше волнует, что они обо мне подумают. Капитан-командор со своей свитой подходит к нашему ангару. Он моложе, чем я думал, а ещё высок и красив.

По правде, никогда не видел, чтобы на ком-то так идеально сидела форма, как на нём. Капитан-командор Учиха прибыл, объявляет посыльный. Когда командор подходит ближе, меня внезапно озаряет – я уже видел это самодовольное лицо раньше. Он подходит ко мне и пожимает мне руку. Тут на его лице появляется ухмылка, а у меня изо рта выпадает сигарета. Капитан Узумаки, надо полагать, он смотрит прямо на меня, и я хочу от души ему врезать. Саске – маленький ублюдок. Но я сдерживаюсь и молчу, хотя изнутри так и пылаю.

Когда все формальности улажены, я подхожу к нему и прошу разрешения поговорить с ним наедине. Ну, разумеется, он улыбается и тихонько напевает «о капитан, мой капитан». Мы идём в диспетчерскую, и стеклянные стены скрывают нас от посторонних глаз. Какого чёрта, а? спрашиваю я. Ты не должен так разговаривать со старшим по званию, говорит он. Я хватаю его за воротник и толкаю к стене. На нас искоса поглядывают, но, к счастью, благодаря звукоизоляции никто не слышит нашего разговора.

Все эти годы я думал, что сломал тебя, я думал, что изнасиловал тебя, кричу я на него. На его лице снова появляется это самодовольное выражение. Я думал, я думал, что воспользовался тобой, но, похоже, все было совсем наоборот, продолжаю я. Нельзя изнасиловать того, кто сам этого хочет, насмешливо отвечает Саске, и не в силах сдержаться, я ударяю его. Я бью его кулаком по лицу, и моя рука оказывается в крови. Он опускается на колени, прижимая ладонь к разбитой щеке. Ты это заслужил, скотина, говорю я и ухожу.

Забрав свои вещи, я направляюсь к Шарлотте. Залезаю в кабину и устраиваюсь поудобнее. Стёкла вскоре запотевают от моего дыхания, но я всё равно вижу, как Саске выбегает из ангара. Его рубашка в крови, наполовину расстёгнута, волосы растрёпаны. Это всё заставляет меня улыбнуться. Глупый ребёнок. Я завожу мотор, и кабину наполняет привычный шум. Ветер треплет волосы Саске во все стороны, и ему постоянно приходится убирать со лба мешающиеся пряди.

Он что-то кричит, но я, разумеется, не слышу. Хотя вообще-то отчётливо вижу по губам, что он пытается сказать, что любил меня. Едва заметно усмехнувшись, я пишу на запотевшем стекле, что он использует прошедшее время. Покачав головой, я подготавливаюсь к взлёту. Взмываю в воздух, оставляя его позади. Так же, как десять лет назад сделал он. И впервые за последние годы чувствую себя по-настоящему знакомым.

Так вот, чем в итоге я занимаюсь? Валяюсь в каком-то отеле, голый, и курю. Скажем так, Саске не стал тратить десять лет на мои поиски, он даже недели не потратил. И теперь он дремлет, уютно устроившись у меня на коленях. Кстати, он тоже голый. Честно говоря, забавно: такой высокий и спортивный парень, а превращается в клубок конечностей и чёрных спутанных волос.

Я вымотан, бормочет он. Ну, так и должно быть. Я хотел отыграться за последние десять лет, чуть насмешливо фыркаю я. К тому же – ты сам умолял об этом, добавляю я, выпуская облако дыма. Не умолял, ворчит он, а затем добавляет: Мэверик. Хватит вспомнить фильмы, а то станешь как Гус, а он умер, ворчу я. Я не собираюсь умирать, знаешь, улыбается он. Мне нравится твой вкус, даже больше, чем раньше. Он смеётся, и я советую ему отвалить. Боже-боже, тебе же всего двадцать пять, напоминаю я ему, но он отмахивается.

От тебя сплошные проблемы… кстати, ты до сих пор носишь? насмешливо спрашиваю я. Нет, это было только для тебя – знаешь, пытался соблазнить и всё остальное, объясняет он. Не сработало, говорю я, но он только усмехается и напоминает, что вообще-то всё закончилось как раз так, как он хотел. Ты просто переступил все границы дозволенного, вспоминая, ворчу я. Недавно назначенный капитан-командор дуется. Нет, ну ради бога…

Кстати, я учился в одной лётной академии с твоим отцом, рассказываю я ему. Не знал, отвечает он. Ну, когда-то мы оба хотели стать наводчиками, но он, в конце концов, пошёл другим путём, продолжаю я. Хм-м-м, это облегчает задачу, глубоко задумавшись говорит он. Облегчает что? уточняю я. Ну, раз ты знаком с моим отцом, то всё должно пройти гладко. Я едва не давлюсь сигаретным дымом.

Он забирается на меня и начинает покрывать поцелуями всё моё тело. Затем он шепчет, что хочет отсосать мне. Делай, что хочешь, идиот, бормочу я. Его греховные губы ласкают мою кожу, сжимают её, и наконец его голова оказывается между моих ног. Всё что я могу сказать – этот парень всегда знал, что нужно там делать. Может, вот эти отношения как раз и значат то пресловутое «осесть», про которое мне твердят последние годы. Он пьёт мою сперму, и я вслух спрашиваю, делает ли это всё меня геем. Несомненно, отвечает он, и всё заканчивается тем, что мы в шутку дерёмся на холодном полу.

А это любовь? спрашиваю я его, когда получается выровнять дыхание. Несомненно, с улыбкой повторяет он. Прошло столько времени прежде, чем я наконец свыкся со своим желанием быть с Саске. Заодно, представьте, как ко всему этому отнёсся его отец. Счастье, что нигде поблизости не завалялось пистолета. Потому что после пылкого признания… В общем, очень хорошо, что Саске обучен делать искусственное дыхание. Ну, вы можете сказать: а чего ещё следовало ожидать?